о жесткости и терпимости.

[maxim_arnold]

Наверняка, споря с кем-то, размышляя на рабочем совещании, обсуждая пути решения какой-нибудь задачи, вы часто оказывались перед выбором: навязать ли собеседнику свою - верную точку зрения, или показать всю неправоту оппонента, пойдя по его пути.

Всегда ли смиренность является благодетелью?
Разве благодушие не такой же тяжкий грех, как и безразличие? Да и где провести границу между этими двумя понятиями? Умирающий часто покорен, а умерший уже и безразличен к судьбе. Но как осознать эту грань до роковой черты?

В противовес к смирению можно поставить праведный гнев. Мощный, древний, кипятящий кровь инстинкт воли, независимости. Зачастую, независимые суждения отрока, лет двадцати, с, начавшими пробиваться, усиками, выглядят довольно нелепо. Но ведь это не так важно. Пламенность этих речей уже несет в себе частичку искупительного огня.

А где лежит та загадочная линия, что разделяет овечью покорность, граничащую, через попустительство, с конформизмом и, часто кровавую, всегда бездумную, горячую, лихую непокорность? Возможно, что этой границы и нет. Возможно смирение - это лишь отблеск гордыни, а нетерпимость - лишь бессильное потакание древним инстинктам. Или все-таки эта линия существует, где-нибудь между Твардой и Хлодной, между рынком старого мяста и тихими водами Вислы, между храмовой горой и стеной плача, между ножом отца и рукой ангела?

Как случилось, что шесть миллионов вполне здоровых людей позволили уничтожить себя взбесившейся толпе головорезов? Как эти потомки маккавеев, державших в страхе римские легионы, могли играть своим соплеменникам веселые песни пред дверьми газовых камер? Почему этот сильный и мужественный народ прятал своих детей в выгребных ямах, вместо того, чтобы защищать их с оружием в руках? Как часто слышатся эти вопросы и как часто в ответ им лишь жуткая тишина - некому ответить.

И вот, однажды, мне вдруг показалось, что я слышу их ответ. Он сложен для меня, и потому я запомнил его нетвердо. И сейчас, когда я пытаюсь воспроизвести его, мне трудно подбирать слова, поскольку я не очень понимаю то, что они должны выразить. Но в тот момент, когда мне казалось, что я понимаю их, какой-то части меня стало так легко, что впору думать не умерла ли она тогда...

Что делать милиционеру во время гражданской войны? Что делать врачу, оставшемуся без лекарств в зачумленном городе? Что делать учителю, ведомому учениками на эшафот? Да, они видят порок, окружающий их, и, пусть даже номинально, они призваны с этим пороком бороться. Мы можем лишь, подобно эритроцитам, погибнув и разложившись, вымыть из раны чужеродный предмет. Можно считать это своего рода осознанной жертвенностью - принятие на себя общественной болезни и гибель от нее. Стоит лишь позаботиться о том, чтобы не потерять милицейский мундир - то единственное, что еще осталось от человека в обновляющемся мире.

Ведь ужас прошедшего всегда действеннее ужаса предотвращенного, не так ли?

Comments

[varum.livejournal.com]

Я вот тоже в последнее время об этом думаю
В фильме "Догвиль" об этом хорошо..

...

[schura-l.livejournal.com]

Есть граница. Я ее пожалуй, лишь чувствую (причем в эстетике, не всегда в жизни). Поэтому я так нетерпим к каим-то проявлением враждебного ко мне эстетического окружения. Т.е. есть проходные для меня суждения, с которыми я могу согласиться только для успокоения собеседника. Но есть "стержень", задевать который я не дам никому. И буду публично выступать с критикой даже мелких наступления на него... Но считаю возможным жто делать только в изведанных мной областях. К коим политика, например, не относится... Поэтому пока публично никуда не выхожу выразить свое мнение. Хотя раза три хотелось. (последний - когда вводили в школах ненавистный мне предмет "закон божий" - ибо кроме закона божьего ничего в нем появитсья даже при смене названия не может - такова его суть... О том написано много постов - повторяться не буду)
А вот что касается известной мне не понаслышке АП, я по возможности постараюсь выступить против неверного или дилетантского суждения. И в науке - пока только читаю полемики, но надеюсь мне хватает образования понять, кто прав...
Жертвенность не поддерживаю - ибо с ней пропадает и возможность возражать. А без возражений нет нормальной дискуссии.
НО на таком страшном материали не проводил этой грани. И думаю тут только личный опыт возможен - теоретически не познать, как человек будет себя вести в такой ситуации... Есть только история. И она тоже разнообразна.

на мой скромный взгляд...

[ima555.livejournal.com]

...границы определяются наличием жизненных целей, приоритетов и моральных ценностей (общества и/или отдельного субъекта).
Если что-либо противоречит твоим моральным принципам, твой долг постараться этому противостоять. А твои движения по жизни обусловлены поставленной перед тобой целью. Если возникают помехи, имеет смысл их обходить или убирать каким-либо образом, но не вступая при этом в противоречие с моралью.
Если и то и другое в какой-либо отдельно взятой ситуации не задето, какой смысл "бороться"? так в любой бытовой ситуации можно найти камень предкновения и разругать со всеми ... почем зря)) А по большому счету, конечно, все это более чем субъективно (если только не нарушается закон.. но и он имеет свойсво меняться).

[tabach.livejournal.com]

а вроде это я только что дочитала Перл Бак...
:)

[megadest]

"шесть миллионов вполне здоровых людей" "считать ... своего рода осознанной жертвенностью"?

Не верю. Извини, не верю.

Скорее уж -- нормальное развитие тех самых маккавеев. Точно так же, как римских легионов, топтавших землю от Египта до Британии. Как гордых потомков Александра, ютящихся на жалком клочке земли где-то на Балканах. Как голландев, державших мир золотой рукой, а ныне известных по анаше и борделям.

Апатия и чувство бессилия.
Индивидуализм развитой культуры, если хочешь.

Ужас же, имхо, в том, что не за горами уже время, когда совсем другие люди будут говорить, что это ужас не их прошлого, что более он никого не касается. Впрочем, скорее они и знать о нем не будут.

[johnsons-baybee.livejournal.com]

А вот другой вопрос не на эту, но на схожу тему. Где грань и как сделать выбор между личными и общественными интересами. Выйти на Красную площадь в 1968 - это личное или общественное? А не выйти - это трусость или разумное самосохранение? Надо ли бороться с режимом - "ради будущего своих детей" - или лучше заниматься их настоящим и не рисковать?
Януш Корчак должен был поехать вместе со своими воспитанниками или воспользоваться предложением фашистов? Это подвиг или глупость?
Или, вот, взять врача в зачумленном городе - у него, предположим, осталась всего одна вакцина: должен ли он ее вколоть своей дочери или тому, кто первый в очереди в коридоре?
И как этот поступок оценивать - в любом случае.

Действительно ли дело в той покорности и той непокорности, про которые ты пишешь?

[ashy-grey.livejournal.com]

"Как случилось, что шесть миллионов вполне здоровых людей позволили уничтожить себя взбесившейся толпе головорезов? Как эти потомки маккавеев, державших в страхе римские легионы, могли играть своим соплеменникам веселые песни пред дверьми газовых камер? Почему этот сильный и мужественный народ прятал своих детей в выгребных ямах, вместо того, чтобы защищать их с оружием в руках?"

Максим, мне кажется, что недьзя формулировать вопрос так. Шесть миллионов вполне здоровых людей, разбросанных по всей Европе, были уничтожены не взбесившейся толпой головорезов, а огромной военно-государственной машиной. Националисты всех мастей, полицаи и предатели вряд ли сравнятся с гитлеровцами и лагерями смерти. Мужественный народ прятал своих детей в выгребных ямах потому, что не имел оружия, чтобы защищать их, да и защищать их пришлось бы от всего мира. Римских легионеров пугали люди, сражавшиеся за свою землю. Потомки этих людей такой земли не имели(те, кто признал другую землю своей, сражались с фашистами в рядах армий разных стран).
Не каждый из шести миллионов покорно шел на казнь. Не каждый погибший выбирал смерть, а не сопротивление. Остальные делали то же, что миллионы других людей миллионы раз до и после - ничего. Так делали вьетнамцы в деревнях, которые заливали напалмом. Так делали сербы в Сербской Краине и боснийцы в Сребренице.
И насчет осознанной жертвенности. Самый горький урок, который преподал человечеству двадцатый век, заключался в том, что оно, это человечество, не усваивает никаких уроков. И чужеродный предмет оно носит в себе испокон веков, только каждый раз, обнаруживая его, называет его новым именем. И никакими жертвами не вымывается он ни из человечества, ни из человека. И осознанная жертвенность тогда - лишь одна из попыток хоть как-то объяснить чудовищность и бессмысленность всего этого, и лично мне, к сожалению, такое объяснение кажется не очень убедительным.